Тульская городская игрушка.
На территории Тульского края известно много промыслов, ремесел и производств, необходимых для жизнедеятельности человека. Среди них — гончарный, который был развит в XVIII-XIX веках на окраине Тулы, в слободе, которая так и называлась — Большие гончары.
Гончарный промысел, это не только горшки и прочая посуда, это ещё и игрушки. Тут мастера, вернее мастерицы из Больших гончаров, отличились от всех: они стали воплощать в своих игрушках не природу, не обереговые символы, не свистульки — главной темой стали образы зажиточных современных им горожан.
Сюжеты игрушек отображают элегантный мир высоких слоёв общества. Собственно «игрушки» — не совсем точное определение, служили они больше для украшения интерьера, чем для игр, ведь модный в то время саксонский и другой фарфор, не каждый мог себе позволить.
Главная особенность, по которой сразу можно отличить тульскую игрушку — вытянутость, долговязость формы. «Тульские князьки» — так прозвали фигурки в народе, изображают изящных дам и таких же элегантных и стройных кавалеров. Они покрыты белилами полностью и по белому фону нанесён не яркий и не пёстрый рисунок.
Какое-то время фигурки были очень популярны, пользовались спросом. Но времена менялись, угас промысел, отпала надобность в сувенирах и ремесло почти забылось.
Давно уже нет в Туле этих слобод — Малые и Большие Гончары. Лишь в названиях улиц на окраине города запечатлелась историческая память о славном прошлом этих мест.

Это – древнейший способ добычи дикого меда из «бортей», или выдолбленных в дереве выемках, имитирующих естественные дупла.

В такое «дупло» пчелы поселялись обязательно – поскольку создание бортей в молодых и живых деревьях давало им преимущество перед естественными выемками, созданными самой природой в старых и умирающих деревьях. Кроме того, опытные бортники знали, как привлечь пчелиную семью дополнительными способами. Так, в борть клали кусочки сот, натирали их изнутри пахучими травами, а также обустраивали эти «дома» поближе к опушкам леса – чтобы медоносные поля и луга оказывались совсем рядом.

Средняя высота расположения искусственного «дупла» обычно была не меньше 6-8 метров, а само дерево подбиралось мощное, от 2-3 метров в обхвате у земли и до 1 метра в обхвате в месте организации борти. Такой выбор надежно защищал пчел от наземных животных, а потому и мед, создаваемый насекомыми, оказывался гуще и слаще.

Если выход с одного хорошего улья – около 50 кг, то с борти сбор обычно ограничивается 3-5 кг (реже – до 10-12 кг). Больше получить просто не удастся, но недостаток количества компенсируется качеством.

Прежде всего – количеством видов медоносных растений, которые послужили для него источником пыльцы. Таковых в одном и том же бортевом меде может набраться до сотни – прежде всего терновника, акации, шиповника, мяты, иван-чая, дягиля, боярышника, фацелии, чабреца и других.

Лесные пчелы менее прихотливы к погоде – и гораздо чаще, чем пасечные, трудятся над сбором пыльцы даже в дождливые и холодные дни. И все же, из-за вырубки лесов, ареал их распространения становится все меньше. И потому настоящий дикий мед – уникальный своим ароматом, цветом, густотой и вкусом – продукт элитный.

темный, насыщенный коричневый цвет продукта;
тонкий, пряный аромат с восковыми нотками;
очень приятный и необычный, сладковато-терпкий вкус (сахаристость превышает 91%, в том числе 90,6% приходится на редуцирующие сахара и фруктозу, и 0,7% - на сахарозу);
высокая вязкость (дикий мед собирается не раньше августа, поэтому влаги в нем очень мало, не более 15,5 – 16%);
концентрированность по дистазному числу Готье максимальна, и приближается к 50 единицам).
Натуральность такого меда легко проверить – при взбалтывании в нем не образуются пузырьки, а стекает он тонкой, но непрерывной, медленной струйкой.

В диком меде больше, в сравнении с пасечным, биологически активных веществ, витаминов и минералов. Особенно богат он:
- витаминами В1, В2, В3, В6, В12, С, К и Е;
- микроэлементами йодом, цинком, медью, железом, кальцием, фтором и марганцем.
При этом усваивается этот комплекс почти на 100%, в то время как у лучших искусственных препаратов схожего состава усвояемость в 20-30 раз меньше.

Наконец, бортевой мед представляет собой смесь всех естественных продуктов пчеловодства – помимо, собственно, меда, включая в себя значительный процент:
- перги;
- пчелиного молочка;
- забруса;
- воска;
- трутневого расплода;
- пыльцы;
- пчелиного яда.
Особо ценится дикий мед, собираемый с редких и ценных горных растений – например, таежного сибирского можжевельника или некоторых карпатских трав.

Дикий, природный мед специалисты относят к классу так называемых «платиновых» сортов – из-за его необычного состава. Поскольку в бортях нет разделения сот на перговые и медовые, мед, извлекаемый из них, богат прополисом, воском, пыльцой, и даже расплодом самих насекомых. В результате в нем содержатся все 20 незаменимых аминокислот, а также легко усваиваемые белки.

По тем же причинам нет двух абсолютно одинаковых по составу консистенций меда, если они были получены из разных бортей – иначе говоря, каждая партия его уникальна.

Дикий, и особенно горный мед, славится:

- богатейшим набором антиоксидантов;
- противоопухолевыми, противовоспалительными и общеукрепляющими свойствами;
- умеренным желчегонным и мочегонным эффектом;
- успокоительными качествами.

Несмотря на впечатляющий букет полезных и даже лечебных свойств, противопоказания к употреблению бортевого меда все же существуют. Таковыми являются:

- индивидуальная непереносимость продуктов пчеловодства;
- аллергия на пыльцу растений;
- возраст ребенка до 2-х лет.
С осторожностью, и только после консультации с врачом, продукт допускается к употреблению:

беременными женщинами и кормящими мамочками;
при сахарном диабете.

Дикий мед практически не впитывает влагу из окружающей среды и никогда не портится. Но оптимальные условия для его хранения существуют:

посуда – предпочтительно стеклянная (металл и тем более пластик не рекомендуется);
место хранения – погреб, кладовая или иное сухое, прохладное и темное место с температурой от +6° до +8° (но не более +35° и не менее –30°).
В противном случае некоторые полезные свойства меда будут теряться.

Спектр заболеваний, при которых помогает прием дикого меда, более чем впечатляет. В числе самых известных следует назвать:

ревматизм, остеохондроз, остеопороз, артрит и прочие болезни суставов;
цистит и прочие заболевания мочеполовой системы;
заболевания ЖКТ, в т.ч. гастриты и язвы при пониженной кислотности;
сердечные заболевания;
риниты, бронхиты и прочие ОРЗ;
головные боли различной этиологии, в т.ч. мигрени;
атеросклероз и анемия.

Рекомендуется бортевой мед и в профилактических целях (широко известен тот факт, что люди, регулярно употребляющие хотя бы по 10-15 грамм в сутки этого продукта, болеют в 3-5 раз реже, чем те, в чей рацион дикий мед не входит).

В России наиболее известен и популярен дикий мед пчелиного заповедника «Шулган-Таш» (в настоящий момент – единственный в мире, где официально практикуется массовый бортевой промысел). Бурзянская порода пчел, занесенная в Красную Книгу и собирающая нектар на этой уникальной территории – обладательница многочисленных международных наград на протяжении вот уже более полувека.

Мед, полученный из бортей заповедника – всегда желанный гость на специализированных выставках десятков стран мира. И он же входит в обязательный рацион российских космонавтов в период нахождения их на орбите, а также завтраки школьников в Японии (в стране Восходящего Солнца считают, что это активизирует умственную деятельность подростков).

Мед Башкирии не совсем традиционен для дикого меда – его цвет не коричневый (как у карпатских разновидностей), а, скорее, золотисто-желтый. В нем чуть больше влаги (до 19%) и меньше сахаров (около 82%), зато очень высока доля биологически активных веществ и уникальных микроэлементов.

Текстильное фабричное производство зародилось в этих краях в конце XVIII века. В период 1769-1774 годы в Зуеве имелось 6 фабричных заведений, а к 1797 году их количество увеличилось до девяти.
В 1797 году крепостной крестьянин помещика Рюмина Савва Морозов открыл свое первое предприятие в селе Зуево - мастерскую по производству шелковых лент. Первая фабрика мало чем отличалась от домашней светелки. За ручными станками сидел сам Савва и члены его семьи, а также несколько наемных работников. Несколько лет Савва Морозов самолично носил из Зуева в Москву в котомке за спиной свои ажурные изделия и продавал их богатым помещикам.
Благодаря мастерству и деловой хватке предпринимателя, его производство стало приносить солидный доход, и в 1820 году Савва Морозов откупился со своей семьей у помещика Рюмина на волю. И в начале 1830-х годов он перевёл его на противоположный, правый берег Клязьмы, на земли близь Ореховского погоста, где выстроил сначала красильную, затем бумагопрядильную и шерстоткацкую фабрики. Вскоре рядом с отцовскими предприятиями его сын Елисей построил собственную красильную фабрику. В честь пуска и освящения фабрик в 1830 году, случившегося в день Св.Николая Чудотворца, местечко получило название Никольское.
В 50-е годы XIX века Морозовы владели бумагопрядильной, тремя ткацкими, отбельно-красильной и суконной фабриками. Все они находились в местечке Никольское - вотчине промышленников.
В 1860 году Савва Васильевич Морозов образовал Торговый дом "Савва Морозов с сыновьями". С установкой железнодорожного сообщения Морозовы открыли торговые конторы, магазины розничной и оптовой торговли во всех крупных городах России, а также в Иране, Монголии и Китае.
В 1873 году младший сын Тимофей Саввич преобразовал Торговый дом в паевое "Товарищество Никольской мануфактуры Саввы Морозова сын и К°". К тому времени предприятие состояло из 4-х отделений - бумагопрядильного, ткацкого, красильного и отделочного, на которых работало около 10 тысяч человек. Прекрасный ассортимент, дешевизна и добротность тканей обеспечивали большой спрос на них разнообразных слоев населения.

Ещё славен город тем, что банда фальшивомонетчиков в конце 70-х годов действовала в Орехово-Зуевском районе.
В целях быстрого обогащения они поставили на поток “производство” царских золотых монет. Как говорится, недолго музыка играла... Накануне открытия Олимпиады-80 в Москве милиция в столичной области вышла на след местного крупнейшего “золотого прииска”. Удачливым подмосковным старателям не приходилось промывать горы песка вожделенных желтых крупиц граммовых самородков ради. А золото в их руки... текло литрами.

В селе Макаров Яр (с 1951 года село носит название Пархоменко) гончарство зародилось в начале XIX века. На протяжении первой половины XIX века происходило стремительное развитие промысла, который удовлетворял потребности жителей села и прилегающих поселений. Становление местного гончарства происходило под влиянием производственных традиций мастеров из соседних Полтавской и Харьковской губерний. Земельная реформа 1861 года способствовала возрастанию роли гончарства в социально-экономическом развитии региона. Быстрыми темпами промысел развивался до 1915 года. Вторая половина 1910-х годов примечательна стагнацией промысла, обусловленной негативными факторами экономического и политического характера, которая во второй половине 1920-х годов перешла в период постепенного упадка гончарства, который длился до конца 1950-х годов.
В обиходе макарово-яровских мастеров были глиняные изделия, которые по форме и функциональному назначению почти не отличались от распространенных на территории левобережной Украины. Ассортимент глиняных изделий был достаточно широким. Наибольшую его вариативность зафиксировано в первые десятилетия ХХ века. В конце 1920-х годов, под влиянием изменений в бытовых условиях жизни населения, падения спроса на традиционные формы посуды, а также под натиском изделий фабрично-заводской промышленности ассортимент местной гончарной продукции начал сокращаться. Только в послевоенные годы, во время временного расцвета промысла ассортимент глиняных изделий немного возрастал.
В последние несколько десятков лет гончарный промысел не пользуется популярностью, за исключением, возможно, музея в Опошне (Полтавская область). Из нескольких сотен гончарных центров, которые действовали в Украине в конце XIX – начале ХХ века, до сегодняшнего дня сохранились единицы.

Среди предков татар было много ремесленников. Мастера жили практически в каждой деревне. Были и те, чьи изделия были на вес золота. Таких умельцев знали далеко за пределами села.
Увы, многие виды ремёсел предки татар растеряли ещё до революции 1917 года. К началу XX века перестали ткать ковры и сложные узорные полотна, исчезла резьба по камню и некоторые ювелирные промыслы. Лишь в некоторых деревнях мастера продолжали вышивать золотом на головных уборах - тюбетейках и калфаках, валять изделия из войлока, плести кружева. Дольше всех «продержались» резьба по дереву, простое узорное ткачество, вышивка, чернение по серебру, изготовление кожаной мозаичной обуви.
В 1920-х годах татарские мастера-ремесленники объединились в артели. По ним можно проследить географию бытования народных промыслов на территории республики.
Золотное шитьё – Казань.
Кожаная мозаика – Казань.
Вышивка – Казань, Кукморский район, Чистополь.
Узорная обувь – Казань, Арский, Лаишевский, Пестречинский, Дубъязский (ныне Высокогорский) районы.
Ткачество – Мензелинск, Набережно-Челнинский (Сармановский), Алексеевский, Лаишевский районы.
Войлочное ковроделие – Дубъязы (Высокогорский район).
Резьба по дереву – Сабинский, Мамадышский районы.
Кружевоплетение – Рыбная Слобода.
Ювелирный промысел – Казань, Рыбная Слобода.
Художественный металл – Арск.
Керамика – Лаишевский район.
В настоящее время истинных ремёсел не существует.

Утраченные ремесла. Главным образом, берестоплетение, роспись по дереву, ручное ткачество.
По архивным данным, основными промысловыми занятиями были деревообработка, судостроение, кузнечное дело, сапожный и шерстоваляльный промыслы, кружевоплетение, извоз и охотничество. Но отдельно в этом списке стоит шекснинская золоченка и домшинское берестоплетение.
В настоящее время их не существует.

Череповец и его ближайшая округа территориально относились к древнему району Белозерья, До прихода на территорию края древнерусских переселенцев местное население занималось выплавкой металла и его обработкой на протяжении столетий. Истоки железоделательного и кузнечного ремесла уходят в эпоху раннего железного века.
Древняя металлургия развивалась там, где имелось сырье - железная руда и топливо. В качестве топлива средневековые мастера Белозерья использовали древесный уголь. Для его получения углежог выкапывал яму, помещал туда дрова, в основном хвойных пород, затем сверху покрывал их дерном, оставляя несколько отверстий для доступа воздуха. Через одно из них дрова поджигали. Когда температура в яме поднималась, отверстия закрывали. Под воздействием высокой температуры дрова обугливались, при этом значительно сокращался их объем и вес, но энергетическая ценность сохранялась. Полученный таким образом древесный уголь использовался в сыродутных печах.
В 10-14 веках территория среднего течения реки Шексны была известна богатыми залежами болотной руды с невысоким содержанием железа, значительные выходы которой до сих пор встречаются в верховьях реки Андоги,. В огромных количествах сырье добывалось и перерабатывалось в районе современного села Улома. О технике добычи болотной руды на территории края дают представление этнографические материалы академика В. М. Севергина за 1803 год: "Железные руды находятся в уездах... Череповецком и Кирилловском. Руда сия есть железная земля красноватого цвета, промышленники познают оную по ржавой воде, выступающей на поверхность болот. Тамошние жители судят о доброте руды по роду деревьев, на оной растущих, под березняком и осинником почитают лучшею... Руда лежит под черноземом на аршин глубиною, промышленники копают ямки и узнают доброту руды по цвету и тяжести, а найдя таковую, снимают верхний слой, затем вырывают железную землю, складывают на сухие места кучами и оставляют месяца на два проветривать и просыхать"[2]. Наличие удобных водных путей - рек Шексны, Кондаши, Большого Юга и других - способствовало доставке сырья к производственным центрам. Значительная часть руды в Белозерье перерабатывалась в сельских железоплавильных центрах.
Важное место в производстве железа занимала сыродутная печь - домница. При археологических раскопках исследователи находят наземные печи в разрушенном состоянии. При такой сохранности восстановить их внешний облик можно только по описаниям XVIII- XIX веков. В наиболее распространенном варианте домница представляла собой сооружение высотой 0,8-1,2 метра с внутренним диаметром 0,6-0,8 метра. Сыродутная печь ставилась на основание из булыжных камней, стенки возводились из камней или сбивались из глины на деревянном каркасе. Аналогичные печи изучены археологами в древнем Белозерье и на поселении IX-Х веков Крутик (Кирилловский район).
На правом берегу реки Шексны, примерно в 20 километрах от Череповца, до образования Рыбинского водохранилища находилось старинное село Кондаша. В настоящее время поселение размыто водами водохранилища. Отмель на месте некогда существовавшего села завалена шлаками, обломками криц, кузнечным инструментарием, железными поделками. По обнаруженному материалу - фрагментам глиняной посуды с волнистым орнаментом - можно предположить, что поселение Кондаша существовало длительное время начиная с XIII века. На отмели были обнаружены фундаменты четырех домниц. Они представляли собой развалы камней овальной формы размером 1,7х1,2 метра. К сожалению, наземный вид этих сооружений реконструировать невозможно, но данный факт свидетельствует о наличии железоплавильного производства в доменных печах наземного типа в Череповецком крае и в эпоху позднего средневековья.

Время меняет не только облик Харькова, но и профессиональный состав его жителей. Сейчас среди трудящихся практически не встретишь коцарей. А в прежиние времена их в городе была целая улица, так и названная – Коцарская. Здесь зародилось и в XVIII-XIX веках процветало уникальное производство знаменитых харьковских коцев.

Коц — это особый вид ковра ручной работы с длинным наклонным ворсом.Известный харьковский фольклорист, этнограф, литературовед и историк Николай Сумцов в своей книге “Слобожане” приводит интересные факты об этом ремесле:

“На Слобожанщине, особенно в Харькове, процветало коцарство — изготовление ковров из местной шерсти с красками местных расцветок. Сам ворс для таких ковров раньше окрашивали натуральными красителями. Для красного цвета, например, использовали марену красильную, для желтого — ромашку или резеду, а коричневый получали из дубовой коры или ореховой кожуры. В конце XVIII столетия коцы тысячами шли в Великороссию и за границу. Более всего коцарством занимались в самом Харькове. От сего ремесла произошло название улицы Коцарской”.
фрагменты сшивали. Харьковские же коцы изготавливали изначально широкими (например, трехметровыми) и ткали их одним полотном. Ткачеством одного ковра занимались сразу несколько мастеров, которые работали за одним большим станком. Это требовало высокого уровня мастерства, зато ковры делались быстро. Коллективное изготовление ковров говорит о том, что харьковское коцарство было не этнографическим искусством, как, например, вышивка, которой занимались лишь в периоды сельскохозяйственного межсезонья, а мануфактурным производством.
Как оказалось, не только техника изготовления, но и орнаменты у узбекского джульхирса и нашего коца совпадают. Хитросплетений мелких рисунков на коцах не увидишь. Как правило, на харьковском коце изображали ромбы. Аналогичная геометрическая символика и цветовая гамма на узбекских и казахских коврах означа.т пожелания достатка, богатства и благополучия. Именно поэтому коц играл немаловажную роль в слобожанских свадебных обрядах. Удивительно, но, когда и коцарство, и исконно слобожанские традиции были забыты и искажены, обязательное дарение ковра на свадьбу прочно держалось до конца XX столетия и настенный ковер считался признаком благополучия и достатка. Точно так же, как и коцы, которые никогда не лежали на полу.